У КРАЯ БЕЗДНЫ
Памяти Леонида Киселева

Анатолий СТРЕЛЯНЫЙ

Я постою у края бездны
И вдруг пойму, сломясь в тоске,
Что все на свете – только песня
На украинском языке.

Красоту и силу этих стихов 17-летнего киевского поэта, умершего в 22 года в 1968 году, может почувствовать всякий, кому медведь не наступил на ухо. Но настоящие поэты живут не только своими чувствами и впечатлениями от окружающей действительности, а и культурой многих, если не всех, народов и времен. Они, поэты, (часто – непостижимым образом) вбирают ее, культуру, в себя и переплавляют, чтобы получились собственные слитки. Когда тебя хватает, чтобы это заметить, испытываешь дополнительное наслаждение.

Что, наконец, подсмотрят очи зорки?
Что, наконец, поймет надменный ум
На высоте всех опытов и дум,
Что? Точный смысл народной поговорки.


То – Леонид Киселев, а это – Евгений Баратынский. Между ними пролегло столетие с лишним, в котором был такой первый читатель Баратынского, как Пушкин, объяснивший, что к чему у этого поэта: французская эпиграмма, развернутая в произведение искусства.

Просто поразительно! «Старательно мы наблюдаем свет / Старательно людей мы наблюдаем / И чудеса постигнуть уповаем: / Какой же плод науки долгих лет?» — так начинается стихотворение Баратынского. Мы видим поэта на светской тусовке, среди постылых рож и масок. Примерно в такой же обстановке тоскует, прежде чем произнести свою высокую эпиграмму, и Киселев:

И в комнате, где как батоны,
Чужие лица без конца,
Взорвутся черные бутоны –
Окаменевшие сердца.


Он рос как большой русский поэт, когда вдруг перешел на украинский язык, не задумавшись и не затруднившись вслух объяснить, что с ним случилось. Невольно вспоминается, что и Тарас Шевченко удивлялся, почему он, обрусевший в Петербурге молодой художник, ни с того ни с сего стал писать украинские стихи. Пути поэтов неисповедимы. Одессит Владимир Жаботинский вступил во взрослую жизнь как большая надежда русской литературы, чтобы вскоре уйти в еврейскую, в идиш – к горькой досаде Куприна и других тогдашних русских величин.

Это вещь загадочная. Есть, видимо, связь между складом души чуткого к слову человека и языком. Это сложная связь. Выбирает близкий ей язык, конечно, душа, но для этого он должен отчетливо, весомо существовать и быть таким же тонким инструментом.

Лингвистам, чтобы тот или иной язык признать самостоятельным, нужны известные, совершенно чёткие и устойчивые основания. Они давно выявлены и общепризнаны. Современная наука утверждает, кроме того, что одним из решающих оснований является мнение самих носителей языка. Если хорваты, например, считают, что их язык самостоятельный, то это так и есть, хотя он почти ничем не отличается от сербского. А вот мнение сербов о хорватском не имеет никакого значения.

К чему мы ведем, наверное, уже ясно. Между украинским и русским разница неизмеримо больше. Но если бы не было даже никакой разницы, для признания украинского самостоятельным было бы достаточно украинской уверенности в этом. Нам уже приходилось говорить о примечательной судьбе такого понятия, как «общерусский язык». Для Шевченко, Драгоманова, Потебни оно существовало. Существует оно и для всех, почти без исключения, нынешних россиян. А для украинцев наших дней – нет, не существует. И этого достаточно, чтобы констатировать его естественную смерть, вызванную возобновлением исторической жизни Украины двадцать лет назад.

Такова сила национально-культурного чувства. Именно оно – в самый разгар тотальной русификации Украины! – подсказало Леониду Киселеву пробирающее до костей поэтическое преувеличение, что «ВСЕ НА СВЕТЕ — только песня / на украинском языке».

gazeta.comments.ua

-------------------------------------

Леонид Киселев

Катерина
Доки буде жити Україна
В теплім хлібі, в барвних снах дітей –
Йтиме білим полем Катерина
З немовлям, притнутим до грудей.
Освятивши невимовним болем
Все прийдешнє, кожну нашу мить,
Йде вона і мов велике коло,
Біле небо навздогін летить.
Про дівочу цноту, про калину
Не співай, поете, не квили,
Бо іде сьогодні Катерина
Тим шляхом, що наші кревні йшли.
Вилами розхитували трони,
Руйнували все старе дотла,
Тільки би Шевченкова Мадонна
В сніжне небуття не полягла!
Тільки би вона донесла сина
До свого народу, до людей.
Біле поле. Біла Катерина
Знемовлям, притнутим до грудей.
1968


Вандея
Хай Париж вигукує ідеї,
Хай п’яніє від повстанчих мас –
Вже селянська лагідна Вандея
Ніж гострить і вдарить в слушний час.
Ой, дарма кричать вони зухвало,
Начебто бракує ліхтарів.
Буде крові їхньої замало.
І очей замало для круків.
Та червоні плями не вгасають.
Всмоктуються в землю, йдуть углиб.
І труйзіллям зрада виростає.
І гірким від неї буде хліб.
Поростуть бур’яном перелоги,
Висохнуть криниці і струмки…
Ми у світ покликані для того,
Щоб усе зробити навпаки.
З-під землі проступить кров гаряча.
Крук крукові очі поклює…
Я побачу, я іще побачу,
Як Вандея перша повстає.
1968


До головної сторінки
Контакт

Copyright Форум Націй © 2004-2011
Дизайн та підтримка- О. З.